Коренные народы – время и судьбы
Девочка из Горок
Родители – папа Александр Петрович Пюльзю (1938 года рождения) и мама Мария Андреевна (1941-го) – родом из деревни Горки (Korkanmaki) Гатчинского района, некогда относившийся к приходу Венйоки (Venjoki или Славянка Царскосельского уезда).
«Почти все жители нашей, да и близлежащих деревень, были ингерманландскими финнами. Даже русские, жившие здесь, говорили по-фински», – свидетельствует в записанных дочерями воспоминаниях Мария Андреевна. По ее рассказу, самыми распространенными фамилиями в Горках были Пюльзю (первые упоминания фамилии Pylsy были отмечены в Финляндии 550 лет назад, и все ее носители были крестьянами, работали на земле). А еще – Мулло (Mullo) и Сузи (Susi). А в деревне Руссолово – Лиски (Liski), Талья (Talja), Ярне (Jarne).
«Русский язык знало меньшинство, как-то связанное с работой в городе – продажей сена на Сенном рынке, дров, молока, занимающееся извозом и катанием на санях, – вспоминала мама. – В Гатчину до войны возили молоко в бутылках. Где-то в районе Пулково был кабачок, где можно было по дороге домой остановиться, выпить чаю, а то и чего покрепче – лошадь довезет. А из города привозили гостинцы, конфеты».
Вспоминала еще, что женщины носили бидоны в «мешках жизни» (elamanshalkku). Если резали теленка, поросенка – тоже везли продавать. Зимой возили ведрами квашеную капусту. А сколько картошки! С рынка на Васильевском острове в деревню приезжала машина, собирала по домам мешки с картошкой. Сами люди ехали на поезде, и на рынке каждый продавал свою картошку.
Бабушку Марии Андреевны – Марию Ивановну Пюльзю (в девичестве Нарья - Narja) привезли в Горки из какой-то другой деревни и выдали замуж за человека на 10 лет старше — Михаила Пюльзю. До войны они держали хозяйство, был земельный надел, скотина – корова, поросята, овцы. Зимой пряли шерсть, вязали, ткали ткани, половики, в каждом доме был ткацкий станок. Весной, на мартовском снегу под солнцем ткани отбеливали. В золе вместо стирального порошка замачивали вещи…
Ее отец – Андрей Михайлович Пюльзю, а мама, Екатерина Петровна (в девичестве Талья), – из Малого Руссолово, этой деревни давно нет…
«Родители моего будущего свекра Петра Михайловича Пюльзю жили тоже в деревне Горки, у них был магазин. Петра называли puotilan Pekka – магазинный Пекка, и они приходились крестными моей маме. Вообще тогда было принято называть жильцов дома не по фамилии, а каким-нибудь словом, определением, вроде бы как кличкой, может быть, когда-то что-то и обозначавшей. Соседи наши были muoshlan, мы – parttylan, – это тоже из воспоминаний Марии Андреевны. – Вера у нас лютеранская. Все были крещеные, ходили в церковь. Женились через венчание в церкви. Например, Екатерина Семеновна и Петр Михайлович венчались в Гатчинской кирхе (Hatsinan kirkko). Розовое венчальное платье Екатерины Семеновны хранилось в сундуке до того, как разобрали старый дом в Руссолово. Когда умер свёкр, у свекрови даже не было гражданской справки, что они были женаты и прожили вместе 55 лет».
История скитаний
Катаклизмы прошлого века перепутали, переломали судьбы ингерманландцев и их близких – плен, лагеря, скитания, а у иных и «трудармия», и ГУЛАГ. После смерти Сталина некоторым выпала возможность вернуться домой, но опять же не прямыми путями, а окольными. В родную деревню многие вернулись только в конце 1950-х…
«В июне 1943-го нашу семью – меня, двухлетку, брата четырех лет, маму и бабушку Марию Ивановну, - как и остальные финские семьи, вывезли в карантинный лагерь Клоога в Эстонии. Тогда дали сутки на сборы, да много ли на себе унесешь, если еще малые… Через месяц отправили в Финляндию», – говорила про то время Мария Андреевна.
Примерно такая же участь выпала на долю семьи человека, который впоследствии стал ее мужем – Александра Петровича Пюльзю (отца Светланы и Елены). Он, его мама и сестра Любовь Петровна (Lempi) были вывезены в Финляндию 7 сентября 1943 года…
После войны домой нашу семью, как и большинство ингерманландцев не пустили, расселив по России. Через год проживания в Калининской области, в родных деревнях семьи «встретили» приказом о депортации в течение 24 часов. Вступили в силу Постановление Совета Министров СССР об официальном запрете проживания финнов в Ленинграде и Ленинградской области и приказ МВД об административном выселении в соответствии с паспортным режимом. «Пришлось ехать в Эстонию, затем в Псковскую область. В 1949 году поехали к отцу в трудармию в Кемеровскую область, и только в 1957 году нам разрешили вернуться в свою деревню. Мне после 7 классов пришлось идти работать в колхоз, чтобы нам выделили лес для строительства дома», - рассказывала Мария Андреевна.
«Конечно, мне всегда хотелось иметь куклу, но всё упиралось в деньги, точнее, в их отсутствие. После войны в магазинах появились головы кукол. Мне такую голову купили, а бабушка пришила к ней туловище, руки-ноги. Приходилось играть без игрушек», – вспоминала Мария Андреевна о послевоенном детстве.
Замуж Мария вышла в 1963 году. «Моя девичья фамилия была Пюльзю. Муж мой был родом из наших Горок и тоже был Пюльзю. В качестве приданого у меня были шкаф и кровать», – рассказывала она.
Муж Саша учился в сельхозинституте в Пушкине. Потом его направили работать в совхоз «Пламя» в Сяськелево, позже он был главным инженером в совхозе «Орлинский». А когда закончил аспирантуру, стал научным сотрудником Ленинградского сельскохозяйственного института, был заведующим исследовательской лабораторией, получил ученое звание доцента, работал замдекана инженерного факультета.
С началом проектов приграничного сотрудничества Финляндии и Ленинградской области по сельскому хозяйству в 1991 году принимал в них самое активное участие. В рамках проекта в 1993 году стал одним из организаторов курсов для фермеров-ингерманландцев и основал Ингерманландскую земледельческую школу, начал выпускать журнал «Сельскохозяйственные вести», стал его главным редактором. Был членом правления городского отделения добровольного общества ингермандландских финнов «Инкерин Лиитто» в Гатчине, где отвечал за сельскохозяйственное направление.
«Чем бы мы ни занимались в своей жизни - всегда выращивали картошку, ни одного килограмма за всю жизнь не купили. У нас всегда был земельный участок. И сейчас, можно сказать, мы на самообеспечении. Труд на земле придает духовные силы», – это глубокое убеждение Марии Андреевны. Точно так же считал и её муж Александр, с которым прожили 36 лет.
К слову, она 25 лет проработала на Опытной станции по селекции и семеноводству картофеля ЛСХИ, в отделе семеноводства. Занималась выращиванием чистых, безвирусных растений из пробирок.
А дети – Светлана Голохвастова и Елена Лукичева – занимаются изданием основанного их отцом журнала «Сельскохозяйственные вести». В том году отмечалось его 25-летие. А весной 2019 года исполнится 20 лет с того дня, как Светлана стала главным редактором…
Продолжительна история «странствий» ингерманландцев. Поэтому трудно возвращать утраченное: добрые традиции, обычаи и язык. Чем больше людей старается это сделать и этим интересуется, тем выше шансы на возрождение. Понятно, что возвращение утраченного – дело долгое и трудное. Все равно, что возделывание земли после засухи и пожаров. Но когда есть продолжение рода, а в семье Пюльзю это младшее поколение – дети Михаил и Анна, внучка Диана, то можно с уверенностью говорить о том, что у ингерманландцев есть будущее.
Евгения Дылева