Top.Mail.Ru

Без ран, без промедлений

Цикл «Общей газеты» «Голоса Победы» — прочтите в преддверии 75-летия Прорыва блокады. Сегодня — интервью с Михаилом КУКСЕНКО, долгие десятилетия жившем в Лодейном Поле.

«Голоса Победы» звучали на страницах «Общей газеты» накануне 75-летия Победы в Великой Отечественной войне, весной 2015 года. В интернет-версии публикуется впервые. К сожалению, не так давно наш герой скончался. 

Он встретил Великую Отечественную войну профессиональным военным. В 1939 году Михаил Павлович окончил Ленинградское военно-инженерное училище с отличием. Июнь 1941 года встретил в должности командира роты переправочного парка в 369-м отдельном сапёрном батальоне. Успел повоевать на Ленинградском фронте, бился на Лужском рубеже, под Тихвином, на Невском пятачке. Сколько раз его судьба повисала на волоске, при этом удивительным образом ни одного ранения за все военные годы он не получил! Михаил Павлович закончил войну офицером, награждён орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». Специально для читателей «Общей газеты» Михаил Павлович вспоминает о военных годах.

— Расскажите о Вашем военном пути.

— После выпуска из техникума в Кингисеппе я должен был получить звание лейтенанта и зачислиться в пехотные части командиром взвода. Но я не хотел служить в пехотных частях. И поэтому после техникума сразу поступил в Ленинградское военно-инженерное училище. Проучился в нем два года, закончил в 1939 году с отличием (только одна четвёрка была по физике). Мне присвоили звание лейтенанта. И три года после училища я был командиром взвода переправочного парка в Московском военно-инженерном училище, в мае 1941 года назначили командиром роты. Мы наводили мосты, строили паромы.

— Где встретили июнь 1941 года?

— Войну мы начали в Псковской области. Потом нашу дивизию перебросили на Лужский оборонительный рубеж. В 41-й корпус помимо нашей входило ещё три дивизии. Наш корпус 48 суток держал оборону на реке Луга, не давая немцам возможности форсировать её и перейти в наступление на Ленинград. 21 августа 1941 года немцы заняли Гатчину, отрезав нас от Ленинграда. С того самого момента к нам перестало поступать продовольствие, транспорт, боеприпасы. И вот генерал собрал нас, командиров, и сказал: раз уж Гатчина занята, и корпус попал в окружение, а прорвать кольцо мы не можем, каждый должен выходить сам. И мы с моей ротой решили выходить самостоятельно. Подъезжая к реке Оредеж в Лужском районе, мы остановились перед паромной переправой. Там к моменту нашего прибытия скопилось уже большое количество машин, и тут немцы начали нас бомбить! Я выскочил из машины, в которой стоял на переправе, буквально за 2 секунды до того, как она взорвалась. Небольшое промедление — и меня бы не стало.

— На этом запас Вашей удачи не закончился?

— Совершенно верно. Мы продолжили продвижение, и в одной из деревень на пути я встретил наш знакомый полк, который тоже выходил из окружения. Я обратился к майору — командиру этого полка, и спросил у него совета: куда нам лучше? А он в ответ предложил мне присоединяться к ним, чтобы выходить вместе. Но мне нужно было для своих сапёров найти в путь спичек, махорки, да и вообще каких-либо продуктов питания. И мы все-таки отказались от этого предложения, решив идти самостоятельно. Кто бы мог предположить, что после ухода того полка из деревни, немцы устроили засаду и целиком взяли его в плен. А наша рота 15 суток была в окружении. Мы бродили по лесам и болотам, голодные и холодные, питались лишь ягодами. Вот так все повернулось. А затем мы вышли к Волхову — это был сентябрь 1941 года. Оттуда нас, командиров, погрузили в машины и отправили в Новую Ладогу, а затем на военном корабле через Ладожское озеро доставили в Ленинград. Там штат Ленинградского фронта назначил меня командиром сапёрной роты в 115-ю дивизию, в 219 отдельный сапёрный батальон.

— Тут началась, пожалуй, самая серьёзная часть Вашей службы, верно?

— Во всяком случае это точно были самые тяжёлые времена — на Невской Дубровке и Невском пятачке. Там среди солдат была в ходу такая поговорка: «Кто на Невском пятачке не бывал — тот горя не видал». Почти четыре месяца я проходил там службу. Хорошо помню первое задание, которое получила наша рота — отрыть глубокую траншею в Невской Дубровке, которая тянулась бы 700 метров по бугру. Вести она должна была к пунктам переправы на Неве. И нам удалось вырыть эту траншею, глубиной в человеческий рост. Потом дали задание изготовить из колючей проволоки большое количество заграждений. Их установили на переднем краю перед селом Арбузово, которое было занято немцами. Уже в ноябре, когда Нева покрылась льдом, нам было дано задание построить на Невском Пятачке санчасть. Мои солдаты разбирали разбитые дома и на своих плечах переносили бревна на пятачок по льду через Неву. А в декабре 1941 года командование решило переправить на Невский Пятачок четыре танка Т-34. Было организовано наступление пехоты с этими танками на село Арбузово. Но метрах в 70 от своих окопов немцы подбили наши танки. Тогда нам поручили зарыть эти четыре танка в землю, так они становились стационарными огневыми точками. Но земля ужена метр промёрзла, а у моих сапёров только лопаты, ломы. Я сразу сказал, что не получится танки в землю опустить. И внёс предложение не зарывать их, а лучше к этим танкам прокопать траншеи, и организовать там огневые точки по размещению наших снайперов. И вот мы ночью рыли эти траншеи, в 70 метрах от немцев, там даже голову нельзя было поднять, очень опасно было. Это тоже помогло не дать возможности немцам форсировать Неву. 8 января 1942 года 8-я армия под командованием генерал-лейтенанта Старикова через Ладожское озеро по Дороге Жизни прибыла на Волховский фронт. В июле 1942 года в 8-йармии была создана 1-я инженерная бригада. И меня туда назначили начальником арттехснабжения в 78-йсаперный батальон. 8-я армия успешно вела бои по освобождению Ленинграда от блокады, я вместе со своим батальоном принимал активное участие в боях. Далее мы освобождали Новгород, Таллин, Нарву, Эстонские острова — Муху, Эзель, Даго.

— Как Вам удалось за всё время войны ни разу не получить ранения?

— Действительно, за четыре года войны и от беспрерывных бомбёжек, и от постоянных артиллерийско-миномётных обстрелов я сотню раз мог быть уничтожен, но, видно, под счастливой звездой родился. Бог меня хранил. Ещё такой занимательный факт есть. Мне Путин сказал, что его отец на Невском пятачке служил сапёром и был там ранен. А ведь командиром сапёрной роты там был только я. У меня в роте человек 35-40 сапёров обычно было. Так что, вполне возможно, что отец Путина тоже был в моей роте.

— Какой случай на войне особенно врезался Вам в память?

— Почему-то очень запомнился случай, когда я ловил солдата-дезертира. Мы тогда были в Эстонии. Лейтенант особого отдела «СМЕРШ» попросил меня поискать на острове Муху, куда я направлялся, дезертировавшего солдата по фамилии Станин. И, действительно, прибыв на этот остров, в одной из деревень я его обнаружил. Один эстонец мне подсказал, в каком доме тот обосновался. Мы ворвались туда и застали такую картину: дезертир благостно сидит за столом, а перед ним сковорода с яичницей, сало и хлеб. Рядом стоит автомат. Мы автомат изъяли, руки ему связали, закинули голубчика в кузов машины и поехали обратно. А он хитрым оказался, через какое-то время начал просить, чтобы ему развязали руки, якобы они занемели. Я поверил его честному слову, а вот не нужно было! Этот солдат быстренько выпрыгнул из кузова и сбежал. Уже позже мне подсказали, что нужно было срезать пуговицы у него со штанов, без штанов не побежал бы. В итоге мы за этим дезертиром гонялись по лесам, даже пришлось ранить его, чтобы он все-таки не убежал. А по приезде мы сдали его в особый отдел. За это мне потом была объявлена благодарность. А вот уже после войны 1-ая инженерная бригада, в которой я состоял, занималась разминированием территории в Усть-Луге и под Нарвой. А потом мы получили приказ отправиться на Дальний Восток — воевать с Японией. Но не успел я доехать до Новосибирска, как меня сняли с поезда и отправили в город Бердск, что расположен под Новосибирском. Меня лечили от аритмии сердца. Так для меня закончился этот большой и серьёзный этап жизни.

Теги: