Книжная карта поколений: Илья Гращенков о том, что читают россияне и почему эти выборы важнее, чем кажутся

Исследовательский центр Russian Field выяснил у 1600 россиян, какие книги они считают самыми значимыми для своего поколения. Политолог Илья Гращенков, президент Центра развития региональной политики (ЦРРП), проанализировал результаты — и увидел увидел в них кое-что глубже: «своеобразную смысловую карту ценностных и мировоззренческих ориентиров»

По словам Гращенкова, данные опроса показывают:

«Раскол между зумерами, а также россиянами до 45 лет („новой молодежью“) и 50+ летними довольно значителен. У одних среди главных книг — Гарри Поттер и 1984 Оруэлла, а у других — Шолохов и Фадеев».

Этот раскол отражает то, как разные возрастные группы понимают общество, власть, свободу и собственную роль в истории.

И особенно показательны ответы молодых: они вывели на первое место антиутопию Джорджа Оруэлла «1984». Гращенков отмечает, что сам факт этого выбора «заслуживает глубокого осмысления, выходящего за рамки литературной критики». Он напоминает о смысле романа: 

«Этот выбор – интересный сигнал. «1984» не просто роман о тоталитаризме, это метафора тотального контроля, манипуляции сознанием, обесценивания истины и личной свободы. Его доминирование в молодежном топе свидетельствует о поколенческом запросе на рефлексию о природе власти, границах государства и автономии личности».

Эксперт добавляет личное наблюдение: «Сколько хожу мимо книжных, она всегда стоит на витрине, и в метро её часто читают».

Не менее примечательно, что в молодежном топе рядом с антиутопией стоит Конституция. По словам Гращенкова, такое соседство можно трактовать как напряжение между идеалом и его антиутопическим отражением. Молодёжь словно одновременно ищет и опору, и предупреждение.

Из анализа, по мнению политолога, вырисовываются три смысловых пространства, в которых живут разные поколения.

Классический канон

«Война и мир» остаётся абсолютным фаворитом у всех старше 30. Гращенков объясняет это сохранением «культурного канона» и стремлением искать ответы в вечных сюжетах. «Хотя в школе её редко кто читает всю и до конца», — замечает он, — но именно Толстой, Достоевский и Тургенев продолжают формировать фундаментальные представления о нравственности и человеческой природе.

Советская линия памяти

Для поколения 60+ важнейшими оказываются книги, сформировавшие героический миф СССР: «Как закалялась сталь», «Молодая гвардия», «Поднятая целина». Гращенков подчеркивает, что значимость этих текстов «планомерно растет к старшей группе 60+, для которой они, вероятно, являются не столько литературой, сколько частью личного биографического опыта и усвоенной в молодости системы координат. Для молодежи же они отходят на периферию смыслов».

Глобализированная библиотека молодых

Список 18–29-летних самый «Эклектичный»: Оруэлл, Роулинг, Библия, Конституция, «Отцы и дети». Гращенков называет молодое поколение «свободными смысловыми кураторами»: они собирают символы и смыслы по всему миру, не ограничиваясь рамками идеологии или традиции. Появление «Отцов и детей» в их топе политолог комментирует с иронией: это, по сути, живое подтверждение вечного конфликта поколений.

Илья Гращенков считает, что опрос свидетельствует не о падении интереса к литературе, а о движении смыслов: 

«Общество не теряет интереса к „большим смыслам“, но ищет их в разных местах».

Молодые выбирают тексты о свободе и устройстве общества, поколение 30–44 — книги о справедливости и нравственном выборе (отсюда популярность «Графа Монте-Кристо»), а старшие — произведения, связанные с коллективной памятью. 

Книжные предпочтения россиян оказались не просто рейтингом, а социологическим срезом эпохи. 

«Литература здесь выступает как шифр, с помощью которого разные поколения формулируют свои главные вопросы к эпохе. Молодежь через «1984» и Конституцию спрашивает о свободе и праве. Люди среднего возраста через Толстого и Булгакова о нравственности и сложности бытия. Старшее поколение через Островского и Шолохова говорят о памяти и коллективной идентичности», — делает вывод политолог. «Интересно, что ментально 18–45-летние сегодня ближе друг к другу, чем 45- и 50-летние», — добавляет он. 

По словам Гращенкова, главный разрыв проходит по линии миллениалов — тех, кто родился в начале 80-х, и их чуть более старших «предшественников», чья молодость пришлась на поздний СССР.

В конце он иронично подмечает: «Кстати, странно, что Толкиен в списки не попал». 

Литература продолжает быть способом формулировать вопросы к реальности. И как отмечает Гращенков, опрос показывает не снижение интереса к чтению, а то, что Россия ищет смыслы в разных направлениях — и все поколения делают это по-своему, но одинаково серьезно.